Воспоминания прихожан о войне

Я, Кобзарёва Александра Антоновна, прихожанка храма святого Василия Блаженного, родилась в православной семье. Дедушка и бабушка по отцовской линии были глубоко верующими людьми.

Отец Антон Семёнович Бабенко, 1915 г. рождения, служил на флоте в г.Севастополь с 1934 по 1938 год. Когда началась Великая Отечественная война, он был призван в первые же дни.

Остались дома дедушка, бабушка и мама с двумя детьми. Мне было полтора года, а брату всего 3 месяца. Папа был призван на флот, но когда они добрались до Севастополя, город уже был занят немцами, и их остановили у г.Керчь.

В одной машине, подвозившей пополнение, водитель хотел отправиться обратно, объяснив, что у него приказ только до данного пункта. Но тут он получил новый приказ продолжать движение дальше и отказывался его выполнять. Командир спросил у новоприбывших: "Кто умеет водить машину?".

Папа ответил: "Я". Приказ : "Садись в машину.", но водитель сказал, что свою машину он не доверит никому. Он сел в машину и только отъехал сотню метров, - налет вражеской авиации, бомбёжка и прямое попадание в машину.

Это был первый случай спасения отца по молитвам моих родных.

Потом были долгие годы войны, ранения, лечения в госпиталях и опять фронт. Было форсирование Днепра под бомбёжкой и обстрелами, но он хорошо умел плавать и остался жив.

Последнее - самое тяжёлое ранение,- он получил уже в Венгрии. Осколок попал в грудную клетку с правой стороны. Это и спасло папу, но он, истекая кровью, лежал на снегу и мысленно уже прощался с жизнью и с нами (он ещё не знал, что его маленький сын умер от скарлатины из-за того, что не было лекарств).

Но тут к нему подполз совсем молодой боец по имени Павел из Воронежа. Этому мальчику было всего 18 лет. Папе было жаль его и он ему говорил: "Оставь меня, спасайся сам - ты же ведь совсем молодой (хотя папе было всего 29 лет, но годы войны добавляют возраст).На что Павел ответил твёрдо: "Нет, не брошу" и вытащил с поля боя, а потом его на санях довезли до медсанбата. Там его положили на пол и он лежал, ждал, пока делали операции другим, более легкораненым. Так распорядился хирург: "Этот самый тяжёлый будет последним". Операцию делали под местным наркозом, т.к. от большой потери крови общий наркоз он не выдержал бы.

Шесть месяцев мы не получали никаких известий. Мы не знали, жив ли он, и только молились. Я каждое утро и вечер видела дедушку и бабушку, стоящих на коленях перед образами. И только через 6 месяцев мы получили солдатский треугольник из г.Мишкольц и там были несколько фотографий.

За всю войну мы на папу получили три извещения "Без вести пропавший". Последнее такое извещение пришло, когда уже он был дома, а вернулся он только в январе 1946 года. Вот тогда у нас был свой День Победы.

Были награды: "Орден Отечественной войны" 2степени и медали , в том числе и за форсирование Днепра.

Уже став взрослой и посмотрев кинохронику о войне, я стала задумываться, как он мог выжить в такой страшной войне? И только твёрдо воцерковившись, я поняла, что это по молитвам моих родных Господь сохранил жизнь моему папе.

Несмотря на такое тяжёлое ранение, он прожил 81 год и умер в 1996 году.

Вечная память всем участникам той страшной войны, и погибшим, и умершим в последующие годы, и пропавших , которых находят поисковики в наши дни.

А папу Господь наградил за потерю сына.

В 1948 году у него родился сын, которому исполнилось 70 лет. Это мой младший брат Алексей. Они с женой стали настоящими христианами, брат трудится в храме на клиросе (читает и поёт).

По материнской линии мои бабушка, Марфа Ивановна и дедушка Василий Васильевич Буханец, уроженцы Воронежской обл. ( ныне это Белгородская обл.), были из зажиточной крестьянской семьи. У них было 9 детей ( 4 сына и 5 дочерей). Бабушка в молодые годы посетила Святую Землю.

Но грянула революция и гражданская война, которая унесла дедушку и его старшего сына. Вся семья так же продолжала трудиться на своей земле, но тут пришла коллективизация и раскулачивание и моих родных тружеников причислили к кулакам. Слава Богу, что были порядочные люди и они предупредили о том, что вся семья- в списках на раскулачивание и выселение. Все старшие, оставив всё, уехали в г. Шахты Ростовской обл. Дома остались только бабушка и две младшие дочери 10 и 11 лет. У них отобрали всё: сеялки, веялки, жнейки, молотилки и всю живность (у них были рабочие быки, лошади, коровы) и все продукты: зерно, картошку.

И вот моя мама в 11 лет пошла работать в колхоз. Она окончила только 5 классов. А когда в 1939 году мама вышла замуж, бабушка с младшей дочерью уехала в г. Шахты.

Но скоро, в 1941г., началась Великая Отечественная война. Старшие два дяди: Константин и Иван, работали на железной дороге и их на фронт не взяли, но они постоянно сопровождали составы на передовую. А младший Максим был на фронте все 4 года и вернулся живой.

Младшая дочь Мария была угнана в Германию. Там её спасло то, что её в числе других фрау Марта выбрала для работы в своём хозяйстве и хотя отношение было как к рабам, она осталась жива и вернулась домой в 1945 году.

Теперь я понимаю , что все остались живы только по молитвам моей бабушки Марфы и той благодатной помощи, которую она получила на Святой Земле. Она умерла в 1948 году в возрасте 85 лет.

Один из моих родственников - Черников Иван Герасимович, 1926 г. рождения, был мобилизован в 1943 году, хотя ему не исполнилось 18 лет. Его мама долго плакала, но перед отправкой на фронт молилась и зашила ему в одежду молитву "Псалом 90" или как его называют в народе "Живые помощи", наказав беречь её. И вот он рассказал такую историю.

Ехали они с группой солдат на самоходке и, когда начался артобстрел, то вся эта группа пострадала: кто был ранен, кто контужен, кто убит. И только один юный боец был без единой царапины.

И так всю войну. Сейчас ему 93 года и живёт он в г. Шахты Ростовской области.

Это яркий пример помощи материнской молитвы даже в самых тяжёлых обстоятельствах.

В 1941 году началась война с Германией. Мы жили на Украине, в Одесской области. Отца забрали с первых дней войны. Мама с тремя детьми осталась жить в одном доме со свекровью и свёкром и их взрослой дочерью. С первых дней войны у нас начался обстрел. Люди прятались в подвалах, и мы все тоже в подвале укрывались. Немного перестали стрелять - мама взяла меня с собой во двор. Там растопила печь и хотела приготовить поесть. Меня посадила в веранде, которая была обшита досками. Мама ушла в подвал за продуктами. Как только она спустилась в подвал, опять началась стрельба. Выйти невозможно. Она подумала, если убьют этого ребёнка (мне было полгода)- на то - воля Божия, а если я выйду на такой обстрел, то убьют меня и трое детей останутся без матери. Когда стрельба прекратилась, мама вышла, а я сижу в веранде, около меня кот, который, наверное, тоже спрятался от бомбёжки. Вся веранда пробита пулями до самого низа, а я маленькая сидела на полу. Господь оставил меня жить. Теперь я одна осталась с нашего рода и молюсь за всех, как могу.

Прошли годы. Мне 5,5 лет. Мы, три подруги Галины, играем на дороге в жмурки. Одна младше меня на 1,5 года, а другая младше на 1,5 месяца. Подъехал солдат в военной форме на двухколёсной повозке с одной лошадкой. Слышит он, что мы называем "Галя". Он говорит: "А какая же моя Галя?". Подружка, младшая меня на 1,5 месяца, говорит: "Вот Ваша Галя" и указывает на меня. Не знаю, откуда она узнала. Я похожа на отца глазами и бровями.

Мама с моей сестрой Анной ходили в лес за дровами, принесли небольшие вязанки хвороста. Мама покормила папу творогом со сметаной. Эта встреча мне запомнилась, а было мне 5,5 лет. Молюсь я теперь и за своих подруг Галин, которые уже умерли.

После войны я с мамой ходила в храм Вознесения Господня, в котором меня 2-х или 3-х - летнюю крестили. Помню, как по утрам мама молилась, а я, проснувшись, не вставала с постели, пока она не закончит молиться. Так от мамы я выучила молитвы "Отче наш", "Богородице, Дево, радуйся", "Верую", молитву мытаря. После войны я с мамой ходила в храм Вознесения Господня, в котором меня 2-х или 3-х - летнюю крестили. Помню, нас в школе в газете рисовали, потому что мы на Пасху ходили освящать куличи. Прошло время, а семя, посеянное мамой, взошло. Сейчас открыты храмы в городах и деревнях, много литературы о Православии печатается. Если не лениться, можно о путях спасения много узнать.

Хочу поведать о том, как во время войны детская молитва спасла нашего папу.

Мы жили в Ставропольском крае, в деревне: мама, папа, бабушка( мамина мама), брат и я.

В первый же день войны папа ушёл на фронт. В деревнях оставались одни старики, женщины и дети. Время было тяжёлое, все переживали о своих близких, ушедших на фронт, тосковали. Чтобы как-то облегчить свою боль, вечерами собирались у кого - либо в избе, чтобы поговорить, поплакать, поделиться своей болью или радостью. (Хочу сказать, что женщины тогда не пили спиртного, да и после войны пить женщине считалось позорным).

Как-то собрались и у нас. Тихо вели разговор. Вдруг услышали шёпот или шорох, доносившийся с палатей. Отодвинули занавеску и увидели нас с братом, стоящих в углу на коленочках и шептавших: "Боженька, спаси нашего папочку! Боженька, сохрани нашего папочку, верни его домой". А молиться мы научились у бабушки. Сколько я помню, бабушка всегда молилась.

На фронте папа был водителем бензовоза: возил горючее к линии фронта.

Как-то двигались по мосту через реку. В мост попал снаряд - папу контузило и без сознания выбросило в воду. Но папа остался жив.

В другой раз машина шла по лесу к линии фронта. Когда лес закончился, машина выехала на опушку. Оказалось, с обеих сторон дороги стояли немцы. Положение казалось безвыходным. Это понимал и офицер, стоявший на обочине дороги. Он

Он показывал рукой - остановиться. Папа снизил скорость и стал медленно подъезжать к тому месту, где стоял офицер. Но, когда машина поравнялась с ним, папа дал полный газ и на высокой скорости помчался вперёд. Сзади слышались выстрелы, но Господь хранил нашего папу. Иначе, попади хотя бы один снаряд в цистерну, наполненную горючим, и взрыва не миновать.

Был папа и в окружении: люди мучились от голода, ели даже ремни, а наш папа совершенно не испытывал голода. Есть совершенно не хотелось. И опять это помощь Господа.

Вероятно, были и другие приключения, ведь он прошёл всю войну с первого до последнего дня, до Дня Победы. Был, правда, контужен, легко ранен в руку. Главное, остался жив.

Я не сомневаюсь: на войне папу берегли молитва бабушки и особенно наша детская, чистая молитва.

В девичестве я, Калюжная, родилась в 1946 году в х.Савоськин Зимовниковского района Ростовской области. Моя бабушка по линии мамы Гунько Евдокия Максимовна была очень верующим человеком Православной веры. Она приучала своих детей и, конечно, нас, своих внуков. Семья у бабушки была большая - пятеро детей, родители дедушки. Все жили вместе. Но наступила година лихолетья - пришла война. Дедушка и старший сын ушли воевать. По словам бабушки, она осталась за старшую. Очень тяжело было прокормить большую семью. А в 1941-1942 г. в хутор вошли немцы вместе с румынами. Начали грабить людей, отбирать всё, особенно продукты. Бабушка рассказывала мне, что она очень молилась Господу нашему. А её младшенький сын (ему тогда было лет 8-9) три раза, читая молитву "Отче наш", оббегал дом вместе с усадьбой, и немцы ни разу не дошли и не ограбили их. Благодаря Богу, по молитвам бабушки и моего дяди Володи, семья выжила в это трудное время и живыми вернулись с фронта дедушка со старшим сыном.

Спаси нас, Господи и помилуй!

Я, Алпатова Дина Сергеевна, родилась 14 апреля 1935 г. в бывшей Курганской области (теперь Белгородской). Папа был заведующим начальной школой. Жили мы в одной из комнат начальной школы в маленьком селе. Когда началась война, то нас с мамой выселили из этой комнаты и мы всю войну и после неё скитались по квартирам.

Дом папа построил уже, когда я ходила в 10-й класс. В первом классе я не училась, сразу во втором стала учиться и то в доме, т.к. школа была занята под штаб. Обуви не было никакой, поэтому мама обувала на ноги ботинки папы, привязывала их верёвочками, а снегу в те годы выпадало очень много. Моя бабушка с дедушкой неродным (т.к. родного рано убили) жила в селе недалеко от того места, где проходила Орловско - Курская дуга, известная нам ожесточёнными боями. Рядом с этим селом был аэродром. Так вот я помню, когда маму с другими женщинами и стариками послали на аэродром рыть окопы, налетели немецкие самолёты. Была сильная бомбёжка.

Бабушка мне сказала: "Давай будем молиться за твою маму!" Я залезла под кровать, т.к. от бомбёжки разбивались стёкла, и постоянно твердила: " Господи, спаси мою мамочку! Господи, спаси мою мамочку!" А бабушка в каком-то углу стояла и тоже молилась. И моя мама, слава Богу, вернулась с аэродрома без единой царапины. А дедушка моей подружки получил там несовместимые с жизнью ранения ( ему оторвало ногу и разворотило весь живот).

А в доме напротив двое детей сидели возле окна, когда их мама полезла в погреб за продуктами. В это время бомба попала в угол дома, где сидели дети. Они оба погибли.

Во время оккупации в доме бабушки жили немцы, а мы с мамой, бабушкой, дедушкой и младшей сестрой мамы жили в землянке на огороде ( дедушка вырыл). Голодали, т.к. фашисты почти все скудные запасы продовольствия позабирали. Ели лепёшки из травы, немного было сухофруктов. Полная антисанитария, поэтому у меня были большие глисты, аскариды и сильная дизентерия. Лекарств никаких не было. Все думали, что я не выживу. Дедушка раздобыл где-то вина, напоил меня им и кровотечение из кишечника остановилось.

Хорошо запомнила, как немцы ловили во дворе кур и старались им сразу же открутить головы. Дедушку по чистой случайности не убили. Увидев в сарае ульи, требовали отдать мёд, а дедушка его закопал в большой бутыли в землю. Пришёл как раз какой-то старший по званию фриц и запретил убивать дедушку.

Помню, как я наелась похлёбки из кукурузы. Маме дали кукурузу за то, что она какой-то женщине сшила из плащ-палатки юбку. Мы в это время уже жили у жены маминого брата, у которой было своих трое детей. Все огороды были вытоптаны, т.к. при наступлении немецких войск широкой улицы не хватало, они сзади домов по огородам ехали на разной технике : танках, машинах, мотоциклах и пр.

После оккупации недалеко от дома тёти было поле, на котором посеяли рожь. После того, как созревшую рожь скосили, мы с другими детьми собирали колосочки и на самодельной мельнице ( два жернова и ручка) измельчили эти зёрнышки, потом родители сварили кашу. Наконец-то насытились вдоволь.

Церкви в селе не было, в этом полуразрушенном здании был склад.

Крячкова Валентина Фёдоровна родилась 1 сентября 1935 года. Село им. Ленина Рязанской области. Помню, в 1940 году с финской войны вернулся мой крёстный отец, Степан Владимирович. Он приезжал к нам на ноябрьские праздники в 1940 г. Я ему читала стихотворение. А в июне 1941 г. началась война с фашистами. Помню, в селе был такой плач. На фронт провожали всех мужчин. Молодые женщины и девушки уходили на фронт добровольно. С тех пор я своего крёстного не видела, он погиб в 1944 г.

Отец мой работал на московском оборонном заводе. Он даже в отпуск не приезжал. Я его видела только на фотографии. В 1943 году увидела его, когда его по болезни отпустили на 3 месяца. Помню, у нас были 3 иконы старинные, написанные на дереве. Родители были верующими людьми. Мы с сестрой были маленькие и всегда с ними молились.

С фронта приходили похоронные извещения. Церковь была в то время закрыта, поэтому люди молились и поминали в молельных домах.

Маму часто посылали на фронт с обозами( с продуктами, вещами), посылали копать окопы в подмосковье, а мы с сестрёнкой и бабушкой оставались дома. Мне было 6 лет и я помогала бабушке на огороде, заготавливать сено для коровы. Когда немец был близко у Москвы, у нас стали пилить электростолбы, чтобы фашистам не досталось электричество. Вражеские самолёты летали над нашим селом, на мотоциклах разведчики с картами изучали местность, а мы в кустах прятались. Немцы в дом к нам приходили за едой. Бабушка предлагала им свёклу, но они отказывались от неё.

Помню, как я ходила в поле собирать колоски, а весной после таяния снега мы выкапывали промёрзшую картошку. Потом из неё после обработки пекли оладьи, из семян лебеды пекли хлеб горький.

Наш дом был недостроен. Потолок был, а крыши покрывались соломой. После дождя солома намокала, потолок подгнивал и рушился. Вот в один такой момент он обрушился, доски посыпались. Я в этот момент стояла и смотрела, как работает бабушка. Доски свалились мне на шейный отдел позвоночника. Я не помню, сколько времени я была парализована, потом вдруг меня сильной болью охватило, я заорала на всё село. Бабушка сказала, что значит, я живая. На этом всё закончилось. А сейчас страдаю от этой травмы - инвалид 2 группы.

Помню, в 1943 г. я пошла учиться в 1 класс ( босая - нечего было надеть, обуть; бритая - голову мыть нечем было, в голове водились насекомые и нас брили). Из простыни мама сшила белое платье, не успела покрасить. Слышу, одноклассники кричат: "Мертвец пришёл", а я не поняла, что они обо мне говорили. В школе писали на нотной бумаге.

Помню, как с бабушкой на Пасху мы ходили освящать куличи. Опять надо мной смеялись одноклассники, но я не обращала внимания. Бабушка мне много рассказывала об Иисусе Христе, что враги Его хотели убить. И вот они думали, что Иисуса уже нет, а им говорят, что Он воскрес. Они говорят: Петух жареный и рыба лежит на блюде. Вот как они воскреснут? По словам бабушки, петух закукарекал, а рыба хвостом замахала.

Видя это, они пали ниц.

Мои родители много трудились, я брала с них пример, старалась им подражать, много работала. 30 лет с мужем проработали на строительстве города Волгодонска, завода "Атоммаш".

Август 2017 г. В этом году папа рассказал нам историю про деда Владимира, своего отца.

Было это в Великую Отечественную войну. Дедушка Владимир воевал с мая 1944 г. Это было какое-то село (скорее всего, на Западной Украине), папа названия не помнит. Когда началась сильная бомбёжка, дедушка находился в доме. Он присел в углу и прикрыл голову руками. В дом попал снаряд. Когда стало тихо, дедушка поднял голову - дома не было. Остался один его угол, а на колени упала маленькая иконочка. Дедушка остался жив, не был даже ранен. Он хранил эту иконочку до конца жизни и считал, что она спасла его.

Хочу рассказать о своей прабабушке, бабушке моего папы.

Мария Игнатьевна Вишневская (в девичестве Корецкая) родилась в 1927 году в украинской деревне Держановка. В семье кроме Марии росли ещё брат и сестра кровного родства и двое детей было от первого брака по отцу. Неожиданно в мирную жизнь деревенских жителей ворвалась война. Мужчины из числа взрослого населения были призваны на фронт. В деревне остались женщины, дети и старики. Отца и кормильца семья лишилась как раз во время ВОВ, но на фронт его не взяли по возрасту и состоянию здоровья. В 1943г. его не стало. Рафалине Ивановне с детьми оставшимся без мужских рук приходилось не просто.

По воспоминаниям Марии, жизнь в то время была тяжелой, даже дети своим детским умом понимали всю тяжесть и трагичность положения, в котором оказалась семья. Все тяготы легли на женские и детские плечи. Пришлось познать и голод, и тяжелый труд, чтобы выжить. Мама Рафалина Ивановна приучала с раннего детства всех своих деток к труду и молитве. День начинался с молитвы, затем все принимались за выполнение своих обязанностей. В обед собирались за столом на трапезу чем Бог послал. За стол не садились без молитвы - все читали "Отче Наш". Слава Богу, даже в самые тяжелые годы, питаясь крохами, никто из детей не умер от голода и всех Господь сохранил. Сама мама Рафалина Ивановна всю надежду и упование возложила на Бога. По воспоминаниям Марии, мама ежедневно молилась по четкам, кроме этого, она соблюдала строгий пост всю свою жизнь: ни в среду, ни в пятницу, не вкушая никакой пищи в память о Страданиях Господних. Она также приучала детей к мысли о том, что всё нужно терпеть и принимать. Всё, чтобы Господь не послал нужно уметь вынести, сохраняя молитву и упование: "Господь терпел и нам велел", такие слова часто слышали дети от мамы, и во многом правильный духовный настрой помог выжить.

В военные годы пришлось пережить особое испытание - в деревню пришли немцы и осели в ней на некоторое время, заняв самые лучшие деревенские дома. Хозяев повыгоняли в хозпостройки и заставляли, живя там, прислуживать им (готовить, убирать). Некоторых, вставших поперёк их воли, расстреляли. Жители деревни находились в постоянном страхе, так как немцы могли ворваться в каждый дом в любую секунду.Как-то раз, по осени Мария с подругой отправились в лес, чтобы насобирать грибов и ягод и случилось так, что, зайдя далеко в глубь леса, девочки-подростки набрели на землянку партизан. После этого знакомства девочки стали сотрудничать с нашим штабом в лесу, сообщая какое количество немцев стоит в деревне, какая у них в распоряжении военная техника и прочие подробности какие удавалось узнать. Позднее благодаря этому, в одну из ночей партизаны провели операцию и освободили деревню от врага, удалось застигнуть их врасплох связать и вывести из деревни, освободив жителей от фашистского гнёта.

С помощью Божией удалось пережить войну и дождаться победы. Всю семью, как бы не было трудно, Господь сохранил. После войны Мария вышла замуж, а ещё позже с мужем переехала в Россию в Волгоградскую область, где живёт и по сей день. 18 мая ожидаем день рождения нашей дорогой бабушки Марии Игнатьевны, которой должно исполниться 93 года. Мы очень любим нашу бабушку и всегда с благоговением слушаем рассказы о том, как в военные годы жили эти честные, верные Господу и родине трудовые люди. Война очищала души их, снимая все лишние примеси, оставляя золото веры в Бога и любви и жертвенности по отношению к ближнему.

Слава Богу за всё!

С 12 июля 1942г. по 5 января 1943 г. Морозовск Ростовской области был оккупирован немецкими войсками, в это время город узнал ужас и зверства фашистских захватчиков. Мой дедушка, Антон Егорович, воевал на фронте, а бабушка, Прасковья Ивановна, с 2-х летней Раисой и 13-летним Николаем, моим папой, жили в сарае, потому что в хате поселились румынские солдаты, которые воевали на стороне фашистской Германии. За огородом фашисты устроили лагерь для советских военнопленных, которые находились в нечеловеческих условиях, без питания. Мой папа вместе с друзьями помогал узникам: собирали консервные банки, вымывали их, из проволоки приделывали ручки, банки наполняли едой и через изгородь передавали пленным. Однажды папе не удалось остаться незамеченным часовым. Румынский солдат арестовал и повёл его в комендатуру. Парнишка в сердцах произнёс: " Ах, ты фашистский гад!", а в ответ на это услышал по-русски: "У меня дома остался такой же малец. Если бы не это, я бы тебя пристрелил. Беги домой и больше мне не попадайся!" Так мой папа остался жив.

Моя двоюродная бабушка по маминой линии Анастасия Сергеевна Сёмочкина тоже жила в Морозовске с двумя маленькими дочками. Однажды во время очередной карательной операции против евреев фашисты арестовали Анастасию (черноволосая, она внешне была похожа на еврейку). Всех арестованных приговорили к расстрелу. По пути к песчаному карьеру, месту расстрела, Анастасия вместе с дочками усердно читала молитву "Богородице, Дево, радуйся". Всех людей построили на краю карьера для заслушивания обвинительного заключения. Вдруг все обратили внимание на человека, скачущего на лошади по направлению к карьеру. Человек представил документ, подтверждающий то, что она русская по национальности. Анастасию с детьми вывели из строя и отпустили. Когда они вернулись домой, то увидели разрушенный угол избы от попавшего туда снаряда. Так Господь дважды спас женщину с детьми.

На предвоенном фото из семейного архива : мой дедушка Антон Егорович с женой Прасковьей Ивановной, родной сестрой Марией Егоровной, сыном Николаем, моим папой.

Для меня история этой ценной, маленькой иконы святого великомученика Георгия Победоносца началась с того момента, когда меня ею благословила мама на строительство Атоммаша. Это было в Сибири в 1978 году. Впоследствии от отца я узнала, что этой иконой моя бабушка Пелагея благословила своих сыновей Ивана, Степана, Фёдора, моего отца, провожая на фронт. Мой отец участвовал в Финской и Великой Отечественной войне. Был ранен, но с фронта вернулся живой. Дядя Степан тоже был ранен. Все сыновья бабушки с Божьей помощью вернулись с войны живыми.

Изучая историю Донского края, я узнала, что такими медными иконами - складнями благословляли казаков, провожая их в походы. Мой отец родом с Донской земли, из Урюпинских, хутор Орлы.

И вот фрагмент этого складня-иконы по благословению принадлежит мне. Очень часто я обращаюсь за молитвенной помощью к святому великомученику Георгию Победоносцу, и он мне помогает.

Яко пленных свободитель и нищих защититель, немощствующих врач, Победоносче великомучениче Георгие, моли Христа Бога, спастися душам нашим.

Дети войны. Несовместимые слова. Но война не щадит никого, все для нее равны. Дети в условиях войны раньше взрослеют, раньше осознают истинные ценности жизни, на первом месте среди которых стоит сама жизнь: своя и своих близких.

В нашей семье бабушка была вот таким ребёнком войны и она рассказала о своих воспоминаниях. Вот ее рассказ:

Война началась, мне 5 лет было, отец был офицер и перед войной он всех хуторских мужчин ставил строем и обучал. Это единственные воспоминания об отце, я его почти не помню, он работал в колхозе главным бухгалтером, его забрали на войну и остались в доме бабушка, тетя, мама и нас двое детей, потом еще приехала тетя из Шахт с двумя детьми, пришел племянник. Все были голодные, было очень тяжело. Мы ели перекати-поле, мы жили на берегу Сала, вытаскивали из-под снега эти кусты и топили им печку, толкли ногами, а семена и колючки толкли в ступках, а потом из этого делали пышки. Один раз съела я такую пышку и, видно, попалась недотолченая колючка, были страшные боли, как я кричала, как резаная! А летом ели молочай, калачики, ляжем в траву на живот и ищем, а вместо сладкого был у нас сладкий корень, утром с него лица были отекшие, но сладкого хотелось и никто на это внимания не обращал. Спасали нас коровки, молочко. Закваска.

Женщины работали день и ночь, а нам по 7-8 лет было…страшно вспомнить…на возилках нас возили в поле, весной полоть, рано утром нас разбудят, человек 15-20 в возилке, мы друг на друга ляжем и спим, пока нас везут, привезут, поставят нас в ряд, женщину с нами одну, она плачет, мы плачем, она нам говорит: "Ну давайте, детки, полоть". Солнце жаркое, в конце поля стоит бочка с водой, с этой бочки трактора заправляют и мы эту воду пили, продуем мазуту и пьем. Потом обед, вода и что-то туда бросали, чтоб она мутная была. Этим и питались. Приедем домой, а дома тоже есть нечего. Все были, как скелетики. Воды не было, один колодец на весь хутор. Женщины раскопали берег и стали там огород сажать, а мы ведра тягаем с речки и поливаем, маленькие были и все делали сами. А женщины были, как ишаки, на коровах пахали, женщины работали на износ. Моя мама умерла в 35 лет и остались мы с сестрой круглыми сиротами.

В школу ходили на ходулях, дощечка с тряпкой вместо обуви, больше нечего было надевать, в школе было холодно, учительница топила камышом, а что с него толку? Топили кизеками, учитель плакала, говорила: "Детки, погрейте хоть руки". Тяжело было.

Работали за трудодни, денег не давали. В конце года соберут зерно и давали по 2 мешка. Ни приведи, Господи, такой жизни никогда.

Отец погиб на фронте, 23 сентября 1943 года под Смоленском. Машина налетела на снаряд. Каждый день в хуторе кто-нибудь получал похоронку, каждый день кричали в хуторе. Наша бабушка потеряла на войне три сына и четыре зятя. Никто не пришел. Сколько сирот осталось и вдов, а куда им идти, кому они нужны?

Летом еще так сяк, есть хочется, капусту нам порежут по куску и в школу с собой дают на весь день.

Немцы тоже разные были, у многих же дома тоже дети остались, некоторые нам давали хлеб, намажут вареньем, а мы хлеб уже забыли на вкус. И румыны были, мы в подвале жили, они в хате, а мы в подвале. Не было ни своих, ни чужих в хуторе, все были, как одна семья. Увидим дымок пошел в хате у кого и все бежим туда греться, спичек не было. В банках несли жар себе домой. Никто никому никогда не отказывал, у всех была общая беда. Если одному дому похоронка придет, весь хутор сбегается и кричит. И так каждый день. Горе всех сплотило.

А сколько было вшей, друг у друга душили их. Ни утюга нет, чтоб их как-то уничтожить. Если уж топили, то тогда нас всех перекупают в одной воде, в одном корыте, мыла не было. Я как вспомню, не понимаю, как мы выжили? Как мы выжили вообще?

Помню, ночью послали нас солому скирдовать, а я не знаю, как это делать, кину, а солома вся на меня назад, учили друг друга. Тяжело было, никакого детства, только и думали, что поесть и как выжить.

Трудно смириться с мыслью о том, что рано или поздно человек покидает всё, чем он дорожил, что любил. Расстаётся с земной жизнью и уходит в иной, неведомый мир, откуда никогда не вернётся. Словно ясная звёздочка на небосводе, просиял он на Земле. Родился, жил, радовался, страдал, отдавал все свои силы, дарил всё, что мог. Жил не только ради себя, но и ради других. Вдоволь испытал всякого. И ушёл, ничего не взяв с собой, ничего не потребовав взамен. Остаются только его добрый след да светлые воспоминания родных, друзей, знакомых.

Вот так когда-то в селе Мощёном Грайворонского района жил замечательный человек с интересной биографией. Его небольшой домик и сейчас находится на улице Тагинка, недалеко от развилки дорог. Только теперь в нём живёт сын Николай со своей семьёй: женой Зинаидой и сыном Дмитрием. Усадьба чистенькая, ухоженная - любо-дорого посмотреть. Асфальтированный дворик, дом, обложенный белым кирпичом, красивый забор, повсюду клумбы с цветами. А когда-то жил здесь ветеран и инвалид Великой Отечественной войны, скромный орденоносец - Коренев Дмитрий Захарович.

Давно уже нет рядом с нами Дмитрия Захаровича. Ещё в тысяча девятьсот девяностом году перестало биться его сердце. И сегодня, в год 75-летия Победы, пришло время вспомнить и рассказать о том, каким он был, как жил, как воевал.

Родился Дмитрий в тысяча девятьсот двадцать втором году, в очень бедной крестьянской семье. Отец, Захар Гаврилович, и мать, Устинья Григорьевна, были люди простые, работящие. Трудились не покладая рук, но всё ж не было в семье достатка. Да и откуда было взяться ему, этому материальному изобилию, когда в семье семеро ребятишек. Марк, Матвей, Дмитрий, Мария, Надежда, Татьяна, Валентина. Отец работал на картофельно-паточном заводе в соседнем селе - Дунайка, а мать - свекловичницей в колхозе. Трудились с утра до ночи, но всё же не было лишних денежек, а ведь надо деток одеть-обуть, накормить-напоить. Вот и выращивали для этого гусей, потом отвозили в город Харьков, на рынок. Продавали, а на вырученные деньги приобретали одежду для детей. Вот как-то так и существовали, кое-как сводили концы с концами.

Однажды в Харькове зажиточный покупатель поинтересовался у Захара:

- Ты где проживаешь, мужичок? Какая у тебя семья?

- Да я родом из сельца Мощёное, что на Грайворонской земле, - ответил Захар. - А семья моя не маленькая: ни много ни мало девять человек, мы с супругой Устиньей Григорьевной, да семеро ребятишек - мал, мала, меньше. Знаешь, брат, несладко мне порой приходится…

- Слушай, Захар! А не захочешь ли ты отдать мне на воспитание парнишечку твоего? У нас с женой нет детей. Так уж получилось. Так пусть бы твой мальчонка жил у нас. Знай, что в обиде не будешь. А нам он только в радость будет, так хочется хоть на старости лет услышать звонкий детский голосок в нашем доме. Да и учить станем твоего парнишку. Уж ты, браток, не сомневайся!

Крепко задумался Захар Гаврилович. И жалко было родную кровинку в чужую семью отдавать, да понимал, что не каждому в жизни такое счастье выпадает. Подумал-подумал - и согласился.

Вот так и оказался Дмитрий в городе Харькове. В крепкой, надёжной семье, где его приняли как родного. О нём заботились, кормили-поили, учили на фотографа. Только окончил училище, а тут загремела-заполыхала Великая Отечественная война. Не выдержал парнишка - пошёл в Ленинский военкомат добиваться отправления на фронт. Добился. Прибыл на место назначения. Еле подобрал старшина обмундирование для худенького кареглазого солдатика, все гимнастёрки были ему велики.

Вот так с первых дней войны стал Дмитрий бойцом Красной Армии, нёс службу в составе семнадцатой особой бригады. Спешно обучили юного солдата миномётному делу, и отправился он защищать самый главный русский город - Москву. Нелёгок боевой труд миномётчика. Требует он точности хирурга и быстроты жонглёра. К выстрелу миномёт должен быть подготовлен: безукоризненно точен и выверен, как часы. Мина весила шестнадцать килограммов. Каждый этот боеприпас ценился на вес золота. "Пищу оставь - а боеприпасы - спаси!" - такой девиз был у миномётчиков. И эта "карманная артиллерия" (так называли на фронте миномёты) наносила огромный урон врагу. Ураганный огонь этих "малюток" нагонял панический страх на вражескую пехоту.

Миномётчик Коренев Дмитрий оборонял нашу столицу. Почти семь месяцев шли жестокие бои на дальних подступах к Москве - с тридцатого сентября тысяча девятьсот сорок первого года по двадцатое апреля тысяча девятьсот сорок второго. Враг неудержимо рвался к самому главному городу. Воздух раскалывался от грозного рёва орудий, рычания танковых моторов, воя пикирующих бомбардировщиков, леденящего кровь свиста падающих бомб. Два миллиона вражеских солдат и офицеров явились покорять столицу. Но напрасным оказался гитлеровский план "молниеносной войны". Нет, "не пошла Москва моя к нему с повинной головою, не праздник, не приёмный дар - она готовила пожар нетерпеливому герою…". На полях Подмосковья был развеян миф о непобедимости немецко-фашистской армии. Дмитрий принял участие в решающем ударе - контрнаступлении на вражеские позиции. Началось оно шестого декабря тысяча девятьсот сорок первого, а восьмого декабря в бою за деревню Каменка под Москвой (на Волоколамском направлении) был тяжело ранен. Получил осколочное ранение в левое предплечье. Вблизи разорвался снаряд, засыпало землёй солдата, потерял он сознание. Окончился бой, подобрали санитары раненого бойца, отправили в госпиталь номер три тысячи шестьсот пятьдесят. Лечили военные врачи красноармейца, спасали раненую руку. Жалели безусого мальчишку, который только что начал жить на белом свете. Да не получилось - ампутировали левую руку, до самого локтя.

В марте 1943 возвратился домой двадцатилетний инвалид. Уже в сумерках осторожно постучал в окошко родного дома. Отец негромко спросил:

- Кто там?

- Открой, батя! Это я, ваш Митя.

- Какой Митя?

- Как какой! Да сын ваш!

- Ты что-то путаешь, мил человек! Нет нашего Мити на белом свете. Убило его на войне. Мы и похоронку получили на него. Вот, за иконой, лежит.

- Как похоронку?! - растерянно переспросил Дмитрий. Он стоял, понурив голову, ничего не понимающий, словно оглушённый недоброй новостью. Но через мгновение всё изменилось. Отец и мать бережно обнимали его, во все глаза смотрели на своего, словно воскресшего по воле Господа, сыночка Митеньку. Оказывается, тогда в бою за деревню Каменка его походная шинель со всеми удостоверениями осталась лежать в окопе. Вот и решили, что погиб юный миномётчик. Да, ошиблись, слава Богу!

Вот так и вернулся в родные края искалеченный войной молодой солдат. Без левой руки жить непросто, но он же советский человек. Парень настойчивый, неробкого десятка, трудолюбивый. Значит, надо жить. И точка!

Вскоре женился на молодой вдове. Мария - красавица, работящая, расторопная, удалая. Про таких женщин обычно говорят, что "коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт". У Марины (так почему-то называли её в селе) подрастали две дочурки, Маня и Нюра, а тут и ещё детки народились: Коля, Галя и Валерка. Как говорится, успевай только поворачиваться. Забот и хлопот хватало сполна. Дмитрий устроился на работу в Дунайское сельпо. Грамотного, общительного молодого человека сразу же приметили в районе и доверили ему руководить колхозом, а потом предложили должность секретаря Мощёнского сельского Совета.

Человек скромный, Дмитрий Захарович редко надевал праздничный пиджак, украшенный высокими правительственными наградами: орденом Красной звезды, орденом Отечественной войны I степени, медалями: "За отвагу", "За оборону Москвы", "За победу над Германией", "За доблестный труд в Великой Отечественной войне". И многочисленными юбилейными медалями.

Так пусть имя его славное не затеряется в нашей повседневной суете. Давайте помнить и дорожить каждым человеком, кто сражался во имя Победы.

Автор этой статьи: Ванина Любовь Владимировна. Все родственники Коренева Дмитрия Захаровича благодарны и признательны за этот великий труд. Большое спасибо!